Лавкрафт и авторство Некрономикона¹
¹ Отрывок из интервью британского проекта «Endura» германскому журналу «Aeon», перевод с английского — «Новое Сопротивление».
Как Вы знаете, упоминание о Некрономиконе впервые появилось в странных фантастических рассказах американского писателя и визионера Говарда Филлипса Лавкрафта; именно он сконструировал детализированную и убедительную генеалогию данного гримуара, возведя его к «безумному арабу» Абдаллаху аль‑Хазраджи. Согласно Лавкрафту, Некрономикон был известен аль‑Хазраджи под названием Аль‑Азиф — это арабское слово, описывающее звук ночных насекомых: возможно, тот звук, что предвещает появление Великих Древних; среди звуков ночи мы слышим стрекот цикад, словно взывает из бездны Ньярлатхотеп, готовый к войне за возврат мира под власть Великих Древних. Алистер Кроули также отмечал связь между насекомыми и вторжениями из иных миров; в его поместье Болескин-Хаус длительная и тщательная работа с Книгой Абрамелина также повлекла за собой таинственное бедствие в виде больших уродливых жуков, которые стали буквально кишеть в доме, а когда в Каире, в 1904 году, Кроули получил Книгу Закона, жуки появились снова.
Кеннет Грант выдвинул версию, согласно которой Лавкрафт являлся невольным «приёмником» космических передач и буквально «бомбардировался» знанием и видениями, которые был неспособен уместить в своё во многом рационалистическое, материалистическое и прямолинейное мировоззрение. При внимательном взгляде на жизнь и работу Лавкрафта можно найти подтверждения такой теории: многие из его видений воплотились в рассказах; он также писал, что со времён ранней юности мучился кошмарами практически каждую ночь.
Вселенная представлялась Лавкрафту огромной и холодной. Законы человека не совпадают с законами вселенной, и в его фантастических рассказах снова и снова повторяется сюжет безуспешной борьбы ничтожного, самодовольного человечества за постижение смысла вселенной и попытки удержать ужас, грозящий вторгнуться с той стороны. В отличие от мага, активно стремящегося к контакту с обитателями Бездны, Лавкрафт ужасался и испытывал трепет перед тем, что вторгалось в него самого во время сна. Он оставил нам в наследство одни из самых необычных и причудливых фантастических рассказов в истории литературы, но, вероятно, скорее вопреки, нежели благодаря своей личности.
Не стоит забывать, что Лавкрафт не был богемным оккультистом или изысканным сочинителем, как, например, Кроули или доктор Джон Ди; напротив — он был весьма подавленным и ущербным человеком с полным «букетом» неврозов и душевных проблем, для которых психиатрия нашла названия только сегодня. Возможно, именно поэтому он облёк полученные сообщения в форму фантастических рассказов — чтобы замаскировать правду, как от других, так и от себя. Для Лавкрафта единственный способ рационализировать полученное знание состоял в облачении его в фантастическую форму и изгнании того, что он был не в силах понять.
К моей радости, многие пытаются доказать, что Лавкрафт был чем‑то большим, нежели просто создателем довольно банальной окологотической беллетристики; он был, я уверен, невольным медиумом для сил внеземных сфер, использовавшим его для передачи знания, которое в иных случаях передавалось более традиционным способом — через магов и оккультистов. Всё это не кажется таким уж странным, если взглянуть на пути, по которым в мире распространялись мифологические сюжеты; для древних не составляло труда передать мудрость в форме притчи и истории; даже в христианскую эру средневековые певцы Грааля прятали то, о чём нельзя было говорить открыто, под маской христианской аллегории. Увидеть такую связь представляется затруднительным лишь для современного человека с его отчуждённостью от вечных истин и убеждённостью в исключительно развлекательном значении искусства.
Не стоит особенно сомневаться, что как человек Лавкрафт был весьма ограниченным и даже ущербным индивидуумом. Он рос слабым ребёнком, одиночкой и аутсайдером, он никогда не чувствовал себя «как дома» в XX веке, и его работа была своего рода попыткой избежать утомительности жизни в «темнице» дома Лавкрафтов. По всей видимости, он был прекрасно осведомлён о своей дурной наследственности, истории душевных заболеваний семьи и причинах ранней смерти отца; всё это возникает в лавкрафтовских рассказах: порченая кровь, тайное наследство, лихорадочный ум на грани безумия — таким было подлинное наследие семейства Лавкрафтов.
Недостатки книг Лавкрафта слишком хорошо известны. Его литературный стиль часто скатывается к клише и самопародии, проза переполнена тошнотворными прилагательными, а диалоги героев выглядят натянуто и схематично. Лавкрафт, возможно, и не был блестящим стилистом, но его работы являются визионерскими в полном смысле слова. Они «создают атмосферу».
Думаю, что подлинная мощь Лавкрафта — именно в постоянной эвокации сверхъестественной атмосферы, и столь успешной, что истории со схематичными героями и избитыми сюжетами обретают жизнь посредством абсолютной уникальности их описания…
…То, каким образом Лавкрафт создавал параллельные реальности и иные миры — весьма полезный урок для любого мага; немногие творческие люди могут, используя в своей работе магию и миф, хорошо справиться с задачей. В литературе Лавкрафт стал одним из немногих.
От начала времён подлинной целью магии было не обретение способности лечить коров или завоёвывать любимых, но — возможность сообщаться с богами, говорить с ангелами, подниматься по лестнице Иакова. В какой бы культурный контекст ни помещалась магия, процесс оставался неизменным: человек хотел знать, что находится за переделами его мирского существования. Лавкрафтовский пантеон богов и существ (хоть и сильно реорганизованный Огюстом Дерлетом) — один из вариантов такого процесса.
Несмотря на то, что Некрономикон был, очевидно, создан Лавкрафтом, эта книга происходит из того же источника, что и многие другие «переданные» тексты и гримуары. Этим источником являются Высшие Неизвестные, Тайные Владыки, Святые ангелы‑хранители, Великие Древние — как бы мы ни называли внеземные разумы, сообщающиеся с оккультными кругами.
Из исследований, проведённых ложей Гранта «Новая/Разоблачённая Изида» в период между 1955 и 1962 гг., с уверенностью можно заключить, что Книга Закона Кроули и Аль‑Азиф Лавкрафта происходят из одного источника.
В письме к Х. О. Фишеру, датируемом февралём 1937 г., Лавкрафт говорит, что полное название Некрономикона было «Образ Закона Мёртвых», что явно напоминает Книгу Закона Кроули. В 1919 г. Кроули представил на выставке портрет внеземной сущности, которую называл Лам. Эта картина экспонировалась в Нью-Йорке в рамках выставки, называвшейся «Мёртвые души». Лам, странный персонаж (которого Грант считает связанным с Айвазом, т. е. с разумом, вступившим в контакт с Кроули в Каире в 1904 г.), сущностно един с лавкрафтовскими Великими Древними, он — сверхъестественный разум, передающий послания Нового Эона жаждущим или способным их понять. Отметил ли кто‑нибудь сходство между портретом Лама и «серыми человечками» современных уфологических теорий?
Использование в мифах Некрономикона терминов и образов, связанных со смертью, весьма интересно, но их не стоит увязывать с обыденной, земной смертью человека. Возможно, было бы более правильным рассматривать термин «смерть», как взаимозаменяемый со словами «мрак» и «пришелец», в смысле «не принадлежащий сфере Бытия», а не только в связи с остановкой процесса жизнедеятельности. Для меня эти два принципа воплощают дуализм нашей жизни на этой земле и поиски человечеством древности того, что лежит за пределом, во внешней и внутренней тьме глубин космоса и человеческой психики.
Однако ошибочно предполагать, что эти космические силы руководствуются земными ценностями; естественно для обывательского мышления «мрак» ассоциируется с идеей «зла», хотя можно быть уверенным, что если поднажать на обывателя как следует — он не сможет дать определение «зла», так как это не то же самое, что объяснить разницу между «правильным» и «неправильным». Возможно, так сложилось потому, что Мрак является феноменальным выражением ноуменального состояния He‑Бытия, и невозможность осознать этот факт столь глубоко коренится в трясине материи, что обывательское сознание называет Мрак «злом».
Возможно, вы знакомы с герметической аксиомой «То, что вверху, подобно тому, что внизу», т. е. всё, что происходит во вселенной макрокосма, происходит также во вселенной микрокосма человека. Именно таким образом и действуют межзвёздные мистерии космоса в человеческом контексте: мы выхватываем из них куски, которые человеческая психика способна воспринять. Мрак Бездны может быть уподоблен многому на земле: бездне тёмных земных вод, мрачной психомагической бездне разума и мрачной секс‑магической бездне Жрицы, Блудницы Вавилонской. Именно Жрица способна высасывать Свет (LVX) в виде семени и трансформировать его в звёздном лоне, вызывая к жизни Искусство (Kala) Творения, Творческие Месячные Мрака Маточной Бездны. Цвета из Открытого Космоса.
Этот процесс имеет своего макрокосмического двойника в форме феномена чёрных дыр: «То, что вверху, подобно тому, что внизу». Чёрная дыра на самом деле является невероятно плотным участком космоса, который всасывает в себя всю материю, время и свет и сводит Всё к Одному, а оперируя понятиями Каббалы — к Соф, Манифестации Неманифестируемого. Чёрные дыры наполнены весьма мощными оккультными смыслами. Кеннет Грант описал чёрную дыру в терминах телемитских принципов Гор-Па-Крата и Ра-Гор-Хуита, мрачных близнецов Сета и Гора.
Грант определяет Гор-Паа-Крата как неведомое прошлое, а Ра-Гор-Хуита — как неизвестное грядущее: эти двое встречаются в пасти чёрной дыры, на «горизонте событий», где время останавливается, космическая Йони Богини работает как реверсивный генератор, вбирая назад дуальность Творения и превращая всё в изначальный мрак, ничто не существует кроме как СЕЙЧАС, ЕДИНОЕ во ВСЕМ, Великий Бог Пан как 777, сумма Путей и Сефир Древа.
Но это ещё не конец: так же, как LVX рождается из Л/ОХ, так же, как семя растёт в темноте лона, чёрная дыра извергает свою материю из Ничто к новому существованию посредством космического феномена белых дыр, космических фонтанов. Солярно-фаллическая воля к творению из пустоты.
Мрак позитивен: это Ночь Пана, Ночь, из которой проистекают Сны, LVX из Л/ОХ На языке метафизики — это состояние чистого He‑Бытия, Нирваны, Мрака Сверхлучезарного. Течение Некрономикона и Великие Древние — чужаки на этой земле, они чужды земной жизни, они существуют над и вне и исходят из Мрака, с полной амбивалентностью к законам и фальшивым нормам человечества.
Мне кажется, что мир чувствует, как сон Ктулху постепенно подходит к концу, это длится уже на протяжении последних 90 лет. Ктулху существует как на эзотерическом, так и на экзотерическом уровне. В качестве монстра со щупальцами, Древнего, заточённого на дне океана, он аналогичен ужасным подводным персонажам легенд и мифов многих народов мира. Левиафан, всё ещё лежащий в глубине тёмных вод — обычная тема людских страхов. Но если мы всмотримся в эту мистерию глубже, то увидим, что такие образы подводных чудищ, поднимающихся из глубин, скрывают гораздо более важный смысл — подъём бессознательного на поверхность, возрождение изначальных и диких атавизмов в разуме общества и отдельного человека.
Лавкрафт изобразил Ктулху посылающим свои сны, психические передачи из затонувшей крепости Р’льеха прямиком в умы способных к прочувствованию, подводя их к грани безумия, заставляя совершать ужасающие преступления и ужасающие произведения искусства, заставляя человечество трансгрессировать вопреки всем законам и кодам умирающего общества, проникать в доселе запретные области.
Это было основной социологической тенденцией двадцатого столетия: старые системы и старые коды рассыпаются, старый миропорядок объят пламенем, а новое сознание, наоборот, развивается. Старые догмы, приковывавшие людей к боли и страданиям, разрушены, и человечество вновь пытается встать на ноги. Встречи с НЛО, суицидальные культы, безумства по поводу миллениума и всеобщая паранойя — суть результаты работы Ктулху, дремлющего подсознания, стремящегося пробиться наружу.
Мне кажется, стоит рассматривать лавкрафтовские мифы как имеющие субъективную реальность в рамках психомагического микрокосма мага. Сходным образом с иными книгами «переданной» мудрости (Liber Logaeth Джона Ди, Книга Дзиан Е. П. Блаватской, Книга Закона Кроули и «Мудрость С’льба» Кеннета Гранта), Некрономикон существует и доступен тем, кто ищет его. В Розовато-лиловой зоне, во времени, которого нет-и-не‑будет, в межзвёздных проломах и в пограничной полосе между реальностью и сюрреальностью существа из внутреннего и внешнего космоса способны манифестировать себя доступным человеческому сознанию образом; люди, подобные Говарду Филлипсу Лавкрафту, берут подобные опыты и используют их в своём творчестве. Можно целый день спорить о том, был ли Лавкрафт в действительности невольным медиумом (каким считают его многие), являлся ли он каналом передачи «Скрытого Знания», как его определяет Грант, или же идеи Лавкрафта каким‑то чудом синхронистичности вторят работам оккультистов.
Лично мне этот вопрос не кажется важным, не имеет значения, что появилось раньше — курица, или яйцо, стоит понять, что Лавкрафт смог вплести в свои работы тончайшие мистерии, способные пробудить субъективную реальность.
Где начинается реальность и заканчивается фантазия, есть ли в действительности между ними граница — или две концепции смешиваются и расплываются, порождая пограничную сюрреальную зону, в которой действует маг? Я знаю: все мы несём в себе потенциал к созданию собственного Некрономикона.
